Стихотворение, написанное около шести утра 3 января, при виде грустного Шмеля, суетящийся Ольги Михайловны и просто по атмосфере.
Ласточка.
Ты - словно ласточка, покинув гнездо,
Улетела за новой добычей.
Не надо смеяться. Я понял давно,
Что даже апостол твою совесть не сыщет.
Ах, ах, птица ясная, мудрая,
Летит, крылья расправив.
Летит ночью, звезда утренняя
Твоею неволею правит.
Лишь два крыла. Левое. Правое.
Разит беспощадно чириканье муз.
Жаль, мне не тот диагноз поставила.
Трефу сжирает пиковенький туз.
Белый листок. Кутерьма кутерьмою.
Что, от меня снова нужен совет?
Или ухо. Я ждал твоей воли.
Боялся и ждал. Каков твой ответ?
Ха-ха? Или "нет"?
Впрочем ладно, что я, жалкий студень.
Ты изучаешь иные созвездия.
Полночь, полночь. Наступит ли полдень?
Где же твой разум, энциклопедия?
Ты снова летишь. Куда, почему?
Вот этих ответов мне не дождаться.
Совесть моя, не твоя, на кону.
Судья же воскликнет: "Кусаться, кусаться!"
Добыча твоя - человечка душонка,
Который посмел, вдруг, тебя полюбить.
Мельницу строят. Звонок Дон Кихоту:
"Мол, рыцарь, давай, меня ненавидь!"
Или не так. Иная причина.
Вернешься ты, ласточка, снова в гнездо.
А тело мое на полу не остынет.
Хоть рядом, уже, и нет никого.
Зачеркнута строчка. Взрослей, паренек
И внимая терпеливо молитве.
Ухо готово. Готов уголок.
Только сердце без совести стынет.
И душа остывает. Ха-ха, как смешно.
Не унывай, не моя королева.
Я только наемник, не ждал ничего.
Ласточка вправо, королева налево.
К чему ты стремишься?
К невере в людей? Это же глупо.
Сгорает страница.
Сгорают букашки под лупой.
Хотя ладно, я не имею всех прав.
Я не знаю законов.
Только скажи: сможешь снова простить
Мою глупость и власть фараонов?
Лети, ласточка. Правь, королева.
Пусть едины останутся гнездышко, трон.
Крыло справа. Скипетр слева.
Тебе он достался с древнейших времен.
Ну а теперь... Последние строфы.
Чужие слова. И воздух чужой.
Мне не понять всей правды Эзопа.
Поэтому просто: "Придет твой король!"
Двадцать третий!